Отправлено: 19.01.12 15:52. Заголовок: Балы начала 19 века глазами очевидца.

Хотел привести маленькую цитату, но понял, что лучше набить всю главу, что и делаю постепенно. Итак:
[url=http://books.google.ru/books?id=NjEWAAAAYAAJ&pg=PA225&dq=%D0%BA%D0%B0%D0%B4%D1%80%D0%B8%D0%BB%D1%8C&hl=en&sa=X&ei=0AUYT-2lAcSF-waMh8zECg&redir_esc=y#v=onepage&q=%D0%BA%D0%B0%D0%B4%D1%80%D0%B8%D0%BB%D1%8C&f=false[/url]

Библиотека для чтения. Т. 68, 1845, СпБ
Русская словесность
Счастье лучше богатырства
Глава 7

Но вот какое-то волнение, какая-то беготня, шум, разговоры между франтами. Фраки, жилеты, перчатки, фуражки, все тщательно пересматривается, чистится. Что такое сделалось? Да, не безделица: у Ивана Петровича бао! У Ивана Петровича, советника палаты, весельчака, гуляки, душевного человека, который не терпит принуждения. Такие балы бывали для нас высшим наслаждением. Если кто из нас и участвовал в балах губернатора и предводителя, чести тут было много, а наслаждений много недоставалось. Надобно чиниться, нельзя развернуться - ужин такой чопорный! Тут же явятся военные - гусар в отпуску, улан за ремонтом, а они бывали нам самые неприятные гости. Явится, крутит усы, сыплет французскими фразами, заводит такие мудреные туры в танцах, а всего хуже - он воевода на бале, распоряжает танцами, стоит в первой паре и хохочет над другими! И наши Сонички, Сашеньки, Дашеньки... Ветреные девчонки! Очарование военного мундира - они забыли нас, они не смотрят на нас, они глазами и сердцем летают за гусаром, за уланом, который вертит их немилосердно и не думает об них!

Балы,или вечеринки маленьких чиновников и мелких дворян бывали хороши, но тут являлось мноо неудобств. Во-первых, теснота, так, что иногда повернуться негде. Ведь надобно позвать многих - не позовите-ка иного, так обида вечная и сплетня бесконечная, а позвавши подвергали гостей опасности задохнуться в тесноте, духоте и жару - давят ноги, рвут платья - шум, споры, неудовольствия! У купцов в нашем городе балов и собраний не происходило - они составляли отдельный мири если бывало и позовут иногда на свадебный пир, то одна выгода - славно накормят, или лучше сказать, закормят. Поэтому купцы и делали больше обеды. К чему сделал бы купец бал? С кем у него танцевать прикажете? Купеческая дочка не танцует и не говорит. Заговорите с нею - она скажет вам: да, либо нет, покраснеет, а между тем отцы и матери, и подруги переглядываются и удивляются: как можно говорить с девушкой? Можете быть уверены, что за два, за три опыта одушевить статую, новому Пигмалиону затворят двери. Да, притом купеческие Галатеи такие чернозубые... Были три, четыре купечекие дома во всем городе, где давались балы, но они составляли исключения. Эти исключительные балы мы весьма любили и всячески старались пробраться на них. Чудо, а не балы были исключительные собрания у городского головы, у откупщика, у Саввы Михеича Зверобоева, с которым я уже познакомил вас по делам, а с пирами и с балами его познакомлю - далее.

 Отправлено: 19.01.12 16:00. Заголовок: Теперь же поспешим н..

Теперь же поспешим на бал к Ивану Петровичу - тут бывало раздолье нашим сердцам, речам и ногам. Уборов больших не требовалось, чинов не было, музыка полная, в комнатах просторно, тепловато, но не душно, машеры без счету, гусаров и уланов ни одного, а в дополнение всего славный ужин! Что ж? Вы были уж с поздравлением у Ивана Петровича со днем его ангела? Пригласил ли он вас на бал? - Как же, был, пригласил, сказал: "Приезжай, братец, вечером (так он говаривал, хотя знал, что бОльшая часть гостей его приходила пешая)! Зададим выпляску, поволочитесь, ребята! ( опять привычка так выражаться: Дом Ивана Петровича отличался благонравием и благочинием!) - За чем же стало? Осмотрены ли фрак, жилет, сапоги? Есть ли у вас жасминная помада и духи, хоть Мьель д'Англетерр, а резеда еще лучше бы? - Есть, есть! Не забежать ли разве к какому-нибудь моншеру, протвердить па?

Кстати о танцах. Танцы у нас бывали не такие, как ныне. Говорят, будто теперь и в провинции французская кадриль все вытеснила, будто и там не танцуют, а ходят и сидят в танцах. Не так бывало у нас - нет! мы танцовали, и как еще - с такими па, такими прыжками, такой стукотнею, что стены дрожали, пол трясся, пыль поднималась столбом - без фигур, и танцы наши были такие разнообразные, что туры составляли целый курс, а па - да это был мир чудного кривляния и ломанья ног! Каким же образом, спросите вы, могли мы танцевать? Надобны были учень, ловкость, способность? Помилуйте! Дело было очень простое!

 Отправлено: 19.01.12 16:10. Заголовок: Главное, что дальне..

Главное, что дальнейших требований на изящество не бывало - танцовали, как умели, а притом мы учились, учились прилежно, потому что танцы было важное условие для каждого щеголя. В нашем городе был какой-то Итальянец, старик, синьор Ригодони. Когда-то плясывал он в Петербурге на сцене, потом сделал антрша в Москву, плясал там, и наконец перепрыгнул в наш город. Когда я зазнал его, ему было лет осевьдесят, и в течении сорока лет перецчил он у нас поколения с четыре. Как теперь помню его - высокий, худощавый, плешивый старик, с журавлиными ногами, с скрипкой в руке, с зелеными очками на длинном носу! Жизнь его составляло плясанье - плясанье по утру, днем, вечером, и иногда ночью. Утром, с скрипкою под мышкой, отправлялся он давать уроки по домам, бежал по улице, подпрыгивая, прыгал входя в дом, заставлял прыгать других, возвращался домой вечером, отобедавши у кого-нибудь из учеников, или учениц, и дома ждали уже его ученики - это были мы, щеголи, франты, радуга модных нарядов, цвет городских балов. Мы составляли у сеньора Ригодони танцовальный класс. Весь дом его состоял из большой залы, где собирался класс, и к зале пристроены были две каморки, одна, где он ночью спал, да другая каморка, где жил его слуга, горький пьяница, Аким, или Джиоакимо, как называл его Ригодони. Классы были ежедневные, и состояли из десяти, двадцати, иногда тридцати учеников. Ригодони брал по сту рублей за выучку и по полтиннику за отдельный урок чего-нибудь. Учиться мог каждый, пока выучится, а потому иные платили по сто рублей, учились по нескольку лет, внося деньги понемногу. Кроме того, мы платили Джиоакиму за сбережение шинелей, а особо за лимонад и оржад, по десяти копеек за стакан. Воды нам не давали, и Ригодони сам готовил оржад и лимонад, которых выпивали мы по полу-ведру. Кто требовал рюмку вина - платил особо - водки не было. Фи! Водка! Как это можно?

 Отправлено: 19.01.12 16:18. Заголовок: Любопытное бывало зр..

Любопытное бывало зрелище класс наш у Ригодони. Вообразите собрание человек двадцати, тридцати, от двадцати до сорока лет, в самых разнообразных костюмах - тут были и отставные и армейские и семинаристы и приказные франты. Начиналось отдельным перебором каждого, позициями, выправкой ног, и иногда полу-седой ученик становился у стены, держась за нее и вытягивал ступни в первую позицию, отчего колени его образовывали овал. Затем, приступали к танцам и начиналась кутерьма, потому что танцевали все вдруг, иной едва зная, как держать ноги и куда вертеться: один шел направо, другой налево, сталкивались, падали! Ригодони наигрывая на скрипке, бегал, кричал, бил такту, указывал, и наконец громко восклицал: Стой! Нестройно движущаяся толпа останавливалась, кто как стоял, и начинались объяснения на русско-итальянско-французском языке. По слову Allons! Раз, два три! снова начинались пищанье скрипки, крик, шум, толкотня. Часа через три неугомонной возни Ригодони отказывался, за неимением сил продолжать, и мы расходились. После отдыху, Ригодони начинал сам протвердивать свои па, насвистывая такт, а мы работали каждый у себя дома, или собираясь друг к другу. Тут приходили и такие, которым не из чего было платить итальянскому прыгуну. Таких мы сами учили по дружески, и таким образом выучивались мы великому искусству танцевания. Выучивались? Да, почему ж нет? Ведь по грамматике Меморского выучилось же несколько поколений русской грамоте, а по курсу штык-юнкера Войтяховского переучилось не меньше математиков?

 Отправлено: 19.01.12 16:20. Заголовок: Дальше идет текст пр..

Дальше идет текст про то как кто себя вел на балах, что именно танцевали и вообще... надо?:)

 Отправлено: 19.01.12 21:29. Заголовок: Надо! Выкладывай!..

Надо! Выкладывай!

 Отправлено: 20.01.12 09:50. Заголовок: Славно плясывали мы..

Славно плясывали мы! Спросите у тех, кто еще жив - каждый подтвердит вам мои слова, и скажет, что я был одним из отличных танцоров. Синьор Ригодони бывал от меня в восторге и называл меня Bocco Rossico (русским козленком). Но поспешим на выпляску к Ивану Петровичу - уж восемь часов вечера! Смотрите: фасад дома его освещен сальными свечками, в окнах, "мелькают профили голов", и мы в передней, где едва проберетесь сквозь музыкальный хор - музыка помещика Мягкоступова, и регент его, Филька Кривой, тут! Чудо - славно отдернут! Видно, что Иван Петрович развернулся сегодня не на шутку. Вот и сам он у дверей залы с приветом гостям: Ваше превосходительство! честь имеем свидетельствовать почтение! - Иван Иваныч! Здравствуйте! - Здорово, Федя! - Проваливай, толстопузик! - Что запоздал, Сережа! - Ба, ба, ба! кого зрю?" - и прочая, и прочая.

Залы наполняются. Матушки и дочки обсели гостиную; мужчины толпятся в зале; иные уходят в кабинет, затянуться и курнуть; проходит час - движение живее - раздается голос Ивана Петровича: "Чаю, ребята, чаю!" Он уже принял всех гостей, и начал разводить по местам. Сперва стариков и старух посадил он за карточные столы. Из гостиной выходят машеры, и прогуливаются по зале, парами и группами, заманивая охотников. Жужжанье, щебетанье, комплименты, ангажировка. ы уже успели приложиться к ручке супруги Ивана Петровича, сказали приветствие дочкам его - у него их, четыре недурны, да уж не в первом цвете молодости, на балах отцовских им первая роля. Кого из них вы ангажировали? Пипи или Дуду? (так отец называл Прасковью и Домну). Снова голос Ивана Петровича: "Филип! Катай польской!" Гром музыки, волнение, беготня, звуки: "Росскими летит странами!" ("Гром победы раздавайся" в мое время, уже играли только в торжественных случаях), и Иван Петрович в первой паре с супругой вице-губернатора, а за ним тянется все, что не село за карты. Шарканье, пыль, говор, и польской идет по всем комнатам, переменяется, изгибается, пока Иван Петрович не раскланяется, и не уйдет из залы, сказавши: "Тьфу! провал вас побери! Устал! Работайте, ребята!"

 Отправлено: 20.01.12 10:08. Заголовок: И ребята примутся ра..

И ребята примутся работать. Вытягивается в два строя экосез, или как многие звали его у нас, лакасе. Он продолжается долго, но составляет только начало. Тут все еще так чинно и важно, хоть в променаде уже видите чудные прыжки и дивное переплетение ног. Но вот хлопанье руками, крики: кадриль! Филька Кривой сильно нюхает табак; ему будет много работы. Кадриль начинается и играет без передышки, потому что пары меременяют одна другую и щегольство состояло в том, чтобы ангажировать даму в конце одной кадрили, и немедленно становиться с ней в новую, не отдыхая. Бывали молодцы, что проплясывали осьмнадцать кадрилей сряду - осьмнадцать! Вспомните, что кадриль состояла из вальса и променада, а в променаде надобно было выделывать па, и переходить к вальсу немедленно. Но вот уж руки у Фильки Кривого опускаются, музыка перешла в нестройный звук, у скрипок лопнули струны - пора отдохнуть! Кстати, по комнатам носят угощение, а за карточными столами пьют пунш и спорят; с танцоров льет градом пот; танцоркам надобно поправить локоны - первая часть бала кончена.

Вторая тянулась обыкновенно вдвое долее первой и не имела уже такого бешеного порыву, была смешением всего. Тут являлся важный матрадур, англез (род экосеза с вальсом), мудреные танцы, как мы называли их - тампет, краковяк, хлопушка (менуэтов уже не танцевали). Иногда прорывался вальс, и бывал бедою многих, потому что половина пар никак не попадали в такт, сталкивались пара с парой, и редкий бал не означался падением хоть одной пары, оступившейся ногами, или досадой дам, которым оттаптывали ноги, из чего выходили неудовольствия и досады. Наконец готовилось что-то особенное - шопот, беготня, движение - из-за карточных столов лезут в залу любопытные, делается тесно в зале и крик: мазурку! разрешался общим удовольствием. Бал, где танцевали мазурку считался щегольским и ее трудно было составить, хотя плясали ее только в четыре пары, да больше никто и не выдержал бы! Вы думаете, это была ваша нынешняя, сидячая мазурка? Как не так" В мазурке надобно было проделать двадцать четыре па, переменяя пары и фигуры, и вот тут-то отличался щеголь в польском бекете. Он был какой-то отставной улан, проживший век в Польше, бедняк, с ужасными бакенбардами и длинными усами, и везде он был любимым гостем, рады были угостить, принять его, звали его на все балы, дорожили, когда приходил он, а - за что? За то, что он танцевал первую пару мазурки и без него мазурка не могла составиться; потому самому всем нам был он нам всем друг и приятель, мог приходить к кому угодно, курить, оставаться ночевать, брать взаймы рублей по десяти (отдавать он забывал, а курил страшно - в вечер изводил картуз табаку). Являясь на бал, он садился в угол, смотрел хланокровно, переходил к карточному столу, в буфет, и опять в угол. И вот уже в середине бала начинали подходить к нему хозяин и хозяйка: "Агаф Ягупьич! Мазурочку!" - Не могу-с! Нездоров-с! - отвечал он. - Мосьё, мазюрк! - говорили ему девушки, и слышали ответ: Нон, же не пюипа - фатиге, малад!

 Отправлено: 20.01.12 10:28. Заголовок: Все знали, что это б..

Все знали, что это было жеманство;сталпливались вокруг него; голоса смешивались; мы, молодежь, тащили его со стула. "Да, хорош-с, составьте!" говорил он хладнокровно, и составление делало множество хлопот. Надобно было еще три пары, и каждаго тащили насильно, потому что каждый знал, что он бедная жертва Агафа Ягупьича. Наконец, становились пары; Агаф Ягупьич выбирал даму, которой завидовали после того все другие, поправлял бекеш, усы, и мазурка начиналась. Только восторгами Петербурга при пении Рубини и игре Листа можно было изобразить восторги, какие возбуждал Агаф Ягупьич - это были стон, крик, аханье, да что он и делал - Царь небесный! Начинал он слегка, как будто не хотя, становился живее - раз! и выкинул штучку - два! другую! три! третью! Что круг, то быстрее, что быстрее, то хитрее, то щелкнет одной ногой - прыжок! уж бьет другою! Среди лета, вывернет как-то ноги крюком, вспрыгнет, упадет на колено - дама летит кругом его - вскочил, отпрыгнул прочь, пустил дробь, остановился - удар, так, что окошки дрожат, и - вот уж порхает зефиром, отбивая носком! Пока плясали другие, никто и не смотрел; шумели, благодарили Агафа Ягупьича, а он спокойно раскланивался, поправляя бекеш, усы, и вновь начинал изумлять, пока уставал даже и он, а товарищи его едва волочили ноги. Старики невольно подплясывали, а потом обнимали его, и хозяин торжественно вел его - выпить: значило, наливал ему огромный стакан рому, и он проглатывал его разом. Как было не любить Агафа Ягупьича, и видите ли, одни ли столицы удивляются прыжкакм, ценя в них высокое изящество художника!

После мазурки уж ничто не могло очаровать гостей; надобно было что-то особенное, и начинались мятелицы, горлицы, попури, котильоны, с платками, с картами, с хохотом, с горелками. В это время за картами уже ссорились; старики ели закуску и пили водку; в залу тащили складные столы, собирался ужин - время самое суетливое, время беганья и суматохи, когда матушки дреплют, дочки оживлены танцами, разогрелись сердцами, ходят по зале, и с ними свободный разговор, о том о сем, а чаще ни об чем, что дороже и милее всего. Ужин готов - уста жуют, голоса возвышабются, наливки развязывают языки, при хлопаньи бутылок раздается УРА! имениннику; старики целуются, мирятся, спорят, плачут, а с окончанием ужина принимаются сами плясать - гросс-фатер, попурри - раздолье всему! Кто не плясывал с роду - пляшет, кто осип и кашляет - поет, и купец брадатый отхватывает русскую с Иваном Петровичем, при хохоте, громе рюмок и криках: Браво!

 Отправлено: 20.01.12 11:00. Заголовок: Но, увы! всему бывае..

Но, увы! всему бывает конец - звонят к заутрени! Матушки зовут отцов домой; иных ведут под руки - пьют посошок на дорожку; в последний раз успеваем мы любезничаь с машерами, с Соничками, с Феничками, отычскивая их шарфы, салопы, платочки, мимоходом дерзая даже целовать ручки, и нашептывать кое что, что таили весь вечер... мы оставляем приветный дом Ивана Петровича, которого в то время уже укладывают в постелю, и потому с ним никто не прощается.

Мир вам, добрые люди! право, жили мы весело! Бывало идешь домой мокрый, точно как в реке окунувшись, и ноги едва шевелятся, а не случалось ли иногда два часа проговорить после того с товарищем, который остался у тебя ночевать? А еще образ какой-нибудь Зизи, Мими, Сонички, летает над тобой в легком сне, и ты влюблен в нее дня на три, до будущего балу - и видишь ее такою очаровательною, как будто на яву... Она не отнимает своей ручки, краснеет, и говорит шепелявым голосом: "Полноте-с, Алекшандр Шергеич! Сессе! Может быть, маман войдет-с!"

Но я не высказал бы вам вполне разгульного житья нашей молодости, если бы пропустил исключительные, как назвал я их, собрания у немногих купцов нашего города. Таких было, сказал я три дома: городского головы, откупщика и Саввы Михеича Зверобоева. Их собрания отчасти походили одно на другое, а самые веселые бывали у Саввы Михеича.